Последние обновлённые темы
Мини-чат
Войти на сайт
   |
| Аниме форум Наше творчество Книжная полка Фанфики Кто знал, что любовь убивает? (AU! Hanahaky) |
| Кто знал, что любовь убивает? |
Вторник, 09.01.2018, 15:28#16
Заинтриговала однако. Изначально показалось, что будет однотипный и скучный фф, но на деле это шедевр. Очень понравился и жду оставшиеся две главы. Надеюсь что у ГГ все будет хорошо и он не умрет и что не все так плачевно, как они думают. Жду продолжение! <3 Упс, в меня вторглись - ★Čáхàřøķ★ - Вторник, 09.01.2018, 15:28 |
Вторник, 09.01.2018, 18:53#17
Глава седьмая.
«Важна лишь степень искренности Я говорю тебе мысленное прости Нам в этой близости не вырасти, не вырасти» - Быстрее, быстрее, на каталку его! – велел врач, при помощи нескольких медсестер укладывая тело на каталку и увозя в операционную, - Да что же за день сегодня такой. Одна из медсестер на ресепшене обратилась к совсем растерянному парню. - Простите, не могли ли Вы мне помочь? Надо заполнить личные данные пациента. Сможете сказать? - Да, да, конечно. Он пошел к ресепшену, сглотнув от подкатившего к горлу комка. - Имя, дата рождения, место проживания, место работы, если есть, номер телефона, его и Ваш, - медсестра назвала ещё несколько нужных вопросов. - Ли Минхек, родился третьего ноября тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения, живет по улице Синга-Донг…. - Чангюн судорожно перечислил всю ту информацию, которую только знал. Ему все ещё не по себе от того, что сейчас должно было быть всё наоборот. Его должны были забрать на операцию, а Минхек сидеть и ждать. Но не наоборот. Медсестра просила пока подождать, пока операция не будет закончена. Чангюн послушно сел на скамейку вдоль коридора, снова задумавшись о словах доктора. Когда Минхек выходил, чтобы ответить на звонок, Иму сказали, что ему осталось крайне мало. Если делать операцию – то прямо сейчас. «Значит, счёт уже пошел на часы» - усмехался под нос парень, смотря на дверь, где этот же доктор сейчас проводил операцию его другу. Ему было любопытно, сколько именно осталось времени. Успеет ли он увидеть Минхека, отправится следом на операцию? Или всё же не отправляться? Ведь изначально был против этой идеи. «Лучше уж сдохнуть от этого чувства, чем забыть, что такое любовь». Время шло. Быстро, или медленно, Им не понимал. Время шло, а операция так и не заканчивалась. Может, прошло только десять минут, может час, было совершенно непонятно. Будто время тянули как жвачку. На душе паршиво. Дышать последние пару дней тяжелее стало. Чангюн понимал, что это означало. «Я любил тебя, Хонг. Любил сильнее своей жизни» Когда медсестра подошла к парню, на его губах застыла счастливая улыбка. Цветы в его душе оплели органы слишком плотно и достали до самого сердца. Точно так же, как сперва в сердце проникла Хонг, туда проникли цветы. Чангюн сдержал свои слова, это была его последняя любовь, и он её сохранил навеки внутри себя. Операция закончилась, Минхек отошел от местного наркоза довольно быстро, и недовольно косился на медсестер, которые постоянно шептались и бегали туда-сюда. Что случилось? Он наблюдал, как совсем робко одна из работниц подходила к нему. - Тот парень, который ждал окончания Вашей операции. Я.… Извините, нам очень жаль. У него остановилось сердце, пока вам делали операцию. Она поспешно ушла, не в силах смотреть в чужие, мгновенно опустевшие глаза. Чангюн.… Умер? Вот так, не дождавшись, какие-то минуты до того, как его бы избавили от этих цветов? Умер вот так, даже не попрощавшись? Минхека всего трясло от собственной беспомощности. Да нужно было забить на него и вылечить сперва Чангюна, а не его. Почему всё сложилось именно так, почему Ли снова наступил на эти же грабли? Почему он не мог ничего исправить? Он не успел и не смог спасти Хенвона, и теперь точно так же не смог, не успел, потерял Чангюна. По той же причине. Какой же он бесполезный! За что всё так сложилось? Чангюн. Они были знакомы ещё с самого детства. Ли стал первым другом парня, когда тот переехал из Кванджу в Сеул. Они были вместе всё свое детство, держались друг за друга в подростковом возрасте и не смогли сохранить дружбу из-за каких-то дурацких цветов? Да какого черта вообще?! Минхек очень жалел, что в их реальном мире нет волшебных часов с песком времени, или магических часов, которые управляют лентой времени. Он бы вернулся назад, в прошлое. Может в далекое будущее, чтобы помешать Чангюну повстречать меня; может в более близкое, чтобы отправить Чангюна на операцию, пока ещё не было поздно. Почему судьба так жестока по отношению к нему?! Неужели он так о многом просит, всего лишь не забирать его друзей? Минхек кричал в бессилии и истерики, в глазах всё помутнело. Душу разрывало от внутренней боли. Собственный вопль закладывал уши. Неудачник. Бесполезный. Ничтожный. Никому более не нужный. Он один. И на его плечах уже вторая смерть. Он навечно с этим грузом будет ходить. *** Минхек пришел в себя от собственного крика в холодном поту. Он тяжело дышал, и ошалело оглядывал всё по сторонам. В палату тут же зашла одна из работниц больницы и взволновано оглядела парня. - Как хорошо, что Вы пришли в сознание… - начала она. - Где Чангюн? – перебил её Минхек, нервно спрашивая и сжимая края одежды. - Вы потеряли сознание, было сильное эмоциональное потряс…. - Я спрашиваю, где Им Чангюн?! – повысил голос парень, тут же вскакивая на ноги. Девушка боязливо указала рукой на соседнюю палату и Ли тут же сорвался туда. Другой врач не стал ему в этом препятствовать, позволяя пройти внутрь. Минхек у самой двери остановился, заходя внутрь совсем тихо, забывая иногда дышать. Смотреть неприятно. Выглядит ещё хуже. Совсем бледный, как неживой. Вымученное лицо и лоб, покрытый испариной. Потресканные губы, тяжелые синяки под глазами. Минхек улыбался слабо, проходя внутрь палаты. Сел рядом, взяв чужую хладную ладонь в свои теплые. «Мучения закончились. Скоро будет легче» - шептал мысленно. Он не знал, к кому это было обращение, к себе, или к самому Чангюну. Так и сидел молча, не в силах что-либо произнести. Глотал молча горячие слезы сожаления и радости. Ему искренно жаль, что он не узнал раньше, не смог облегчить страдания. Он радовался, что успел спасти. Успел. То было лишь кошмаром. Ли будет не одинок, у него есть Чангюн. *** - Я ничего не чувствую, - хрипло шептал Чангюн, всё ещё ощущая жгучий, почти родной, привкус роз на губах. Прошел день, а он всё ещё ничего не чувствовал. Ничего. Словно в груди дырка, но она больше не болит - просто пустая полость. Минхек думал, что лучше так, и как только Им немного отлежится, то нормально возьмется за учебу и начнет нормально ходить на пары в университет. Доктор говорил, что обратились в больницу крайне вовремя. В последний момент. Ещё бы чуть-чуть и уже ничего не помогло. Минхек это знал. Он видел это в своем кошмаре. Доктор так же признался, что во время операции Чангюна буквально с того света вытаскивали. Болезнь была дотянула до последней, крайней стадии и заполонила уже все легкие, почти достав до сердца. Чангюн мог в любой момент задохнуться, или умереть от остановки сердца. Большим трудом было вытащить сорняк, не задев при этом органов. Минхек долго со слезами благодарил его, купив на всю стипендию хорошего, дорогого алкоголя в знак благодарности. Чангюн сможет отлежаться неделю другую, пока его кости не сраслись бы как надо, а потом спокойно уже выписываться и идти домой. Ли осознавал, что он чертов эгоист. Нарцисс. Самовлюбленный эгоцентрик. Он не хотел терять друга. Пускай он будет без чувств, но это будет живой Чангюн. Его Чангюн. Его друг. Целый, почти невредимый, ж и в о й. Минхек думал, что так лучше, даже когда в телефоне высветился знакомый номер, а после звучит такой же знакомый голос. «Привет, это Хонг». Ли сказал, что отойдет в коридор, оставляя Чангюна в палате. Тот, впрочем, всё равно слышал, кто звонил, ведь новенький смартфон друга весьма громкий. Но он по-прежнему ничего не чувствовал, как и не находил ни единой мысли о Хонг в своей голове. Там вообще пусто. Словно нескончаемый поток мыслей всё таки окончился. - Да, привет. Чего звонишь? – спрашивал Минхек, прикрывая дверь и опираясь о стену рядом, примерно догадываясь о причине звонка. - Как там Чангюн, поправляется? В университете его не видно, и на телефон уже несколько дней не отвечает. Я волнуюсь ужасно. Минхек вздохнул лишь тяжело и думал, сказать правду или нет. Я его хорошая подруга. Уже. Теперь. Навсегда. Сейчас не будет никаких болезненных последствий для Чангюна. - Минхек? Алло, Минхек? Связь правда пропадает и Ли отметил, что это и к лучшему. Он бы не хотел, чтобы Чангюн снова начал переживать насчет своей несчастной любви и пустоты в груди. Но посещать университет надо во избежание отчисления, поэтому туда когда-нибудь Чангюна принесут его собственные ноги. А пока ему лучше лежать, не двигаться и отдыхать. - Мне пора, хорошо? Если что, то позвони в любое время. Тебе пока вредно вставать, иначе швы ещё разойдутся, поэтому лежи, - строго приказывал Ли, когда зашел в палату обратно и убрал телефон. А Чангюн спал, посапывая совсем тихо, поэтому друг вышел тихо и прикрыл дверь осторожно, чтобы не создать лишнего шума. И всё-таки скинул мне адрес и написал следом «Попроси Чжухона отвезти тебя, как пары закончатся» Минхек снова тяжело вздыхал, бредя медленно домой и вспоминая вчерашний разговор. *** - Знаешь, последнюю неделю мне снился один и тот же сон, - заговорил Чангюн, бесцельно глядя в потолок, - Тот день в университете, когда последний раз с нами сидел Хенвон. Мне снилось, как всё оживленно разговаривали, не замечая нас двоих, а он сидел молча и так смотрел на меня. Будто видел во мне насквозь такие же цветы. Усмехался, звал за собой сначала, потом совсем тихо шептал, что я бреду по тому же пути, что и он. С такой грустью переводил короткие взгляды на тебя, словно ждал чего-то. Какого-то действия. С каждым сном он сам становился бледнее, вены темнее, а взгляд совсем пустой, убитый и это… меня тогда такой пот прошибал, что я спать попросту не мог. Мне до сих пор, стоит закрыть глаза, видятся эти уставшие глаза покойника. Он почти забрал меня. И забрал бы за собою, не вмешайся бы ты. Минхек сидел, понуро опустив голову. Его плечи дрожали, он, будто силился, чтобы снова не заплакать. Держался из последних сил. Нервно кусал губу и смотрел куда-то в сторону. - Это из-за меня. То, что случилось с Хенвоном – моя вина, - он закрыл лицо руками. - Это не так. Ты не знал и не мог ему ничем помочь, - Чангюн попробовал возразить, но это звучало крайне неубедительно. - Мне передали его дневник, где он писал последние месяцы. Завел этот дневник сразу, как только заболел этой дрянью. Я – причина его смерти. Всё это время, подшучивая над ним и слоняясь рядом, я усложнял ему жизнь. Доводил до такого состояния. Вместо того чтобы помочь выбраться из могилы, я его туда напротив закинул. Знаешь, ты можешь считать как угодно, но его смерть ощущается на моих плечах. - Я… Мне очень жаль. Я почти не знаю его, но никто не достоин такой участи. Наверное, я должен сказать тебе спасибо за то, что спас меня. Я бы так и помер в своей квартире, как Хенвон. О, извини, - Чангюну не холодно, не жарко теперь. Он ничего не чувствовал и обо всем говорил спокойно. Зато чувствовал Минхек и его чувства как зияющая рана. Дотронься – и она закровоточит. - Давно ты влюблен в Хонг… был? – спрашивал Ли, переводя тему и поздно вспоминая, что тот больше никогда не испытает каких-либо чувств. - С последнего года старшей школы, - Им поймал удивленный взгляд, - тогда я был влюблен не сильно и когда уехал, я сделал всё, чтобы чувства залегли на дно. Я ведь именно поэтому и уехал из Сеула. Но когда спустя год она вернулась, с тройной силой вернулись и мои чувства. Просто посмотри, как я сгорел за эти пару месяцев? Я сам был удивлен, что так долго прожил с этой болезнью. И если бы мог чувствовать, то был бы удивлен вновь тем, что смог выжить и сейчас не в другом мире. - Такое могло быть. Тебе просто повезло, что органов не задело при извлечении. - Вот как, - лишь тихо ответил Им, всё так же равнодушно поглядывая в не зашторенные окна. *** - И всё-таки, я тебе говорю, нас кто-то видел тогда в библиотеке, - говорила я смущенно, когда последняя поставленная на сегодня пара была окончена. - Ну, видел и видел, что тут такого то? – Чжухон лишь равнодушно пожал плечами, - Как будто никто в жизни не видел, как люди целуются. Я сильнее укаталась в шарф, силясь скрыть смущение. Парень только рассмеялся и приобнял рукой, заявив, что не намерен скрывать своих отношений и намерений. И пусть только кто попробует кидать на меня взгляды. «Потому что я не люблю, когда покушаются на то, что уже моё», - на этих словах меня крепко притянули к себе с желанием поцеловать, но я ещё сильнее покраснев, спрятала своё лицо на чужой груди. - Кстати, о чем ты хотела меня попросить? Я достала телефон, показывая сообщения от Минхека. - Я спросила его, как там Чангюн, но связь прервалась, и он прислал это. Наверное, адрес его дома. Зайдем тогда ещё в магазин, я знаю какие у Има любимые сладости. Чжухон?... Тот хмуро смотрел в экран телефона, после чего стремительно потянул меня за собою, куда-то за угол университета и заводя уже знакомый мне мотоцикл. - Это твой? – удивилась я, припоминая, как уже однажды посчастливилось прокатиться на нем, когда я только переехала в Кванджу и потерялась в нем. - Нет, Минхека. Я частенько одалживаю погонять. Тут гонки устраивают переодически, - я поёжилась, вспоминая всякие фильмы, вроде «три метра над уровнем неба». Оставалось лишь надеяться, что это адекватные конки, а то я как-то даже начала волноваться, - Не переживай, Хонг. Я люблю гонять, но мне голову не сносит от этого. Иди сюда, не бойся. И покажи мне ещё раз адрес. Он надел мне шлем и помог застегнуть его. Посадил позади себя, уточнив адрес. Я крепко обхватила руками, вспомнив, как в первый раз с неожиданности чуть не свалилась. - По этому адресу находится больница, - мрачно лишь сказал он. Мы гнали гораздо быстрее, чем тогда и я действительно начала переживать, не разобьемся ли мы на следующем же повороте. К большому счастью, всё обошлось, но для себя я решила, что назад доберусь пешком, или, максимум, на автобусе. - Иди, я буду ждать здесь. Я сорвалась на бег, направившись в больницу и быстро узнав на ресепшене номер палаты, поспешила туда. Палата встретила меня белыми стенами, запахом хлорки и каким-то странным ощущением. Чангюн, казалось, ещё дремал, но когда я села возле него, на меня смотрели его ясные карие глаза. В палате ужасно скучно, и Чангюн, в принципе, почти всё время спал, или сидел в телефоне, пролистывая одни и те же новости, фотографии и диалоги. Минхек постоянно писал ему сообщения, даже ночью, будто бы вообще не спит двадцать четыре часа в сутки. «Это в его духе». После спокойной ночи Чангюн чувствовал себя немного лучше, но подниматься с кровати не рисковал. Костям нужно время, чтобы они срослись. У Има пустота внутри постепенно заполнялась чем-то спокойным, размеренным и …. Обычным? Уже легче. В больнице кормили невкусно, но аппетит пока не возвращался. Чангюну намного легче засыпать с мыслями, что внутри больше нет ничего потустороннего. В прямом смысле этого слова. В груди нет того ростка, который зародился в нем когда-то очень давно и успел уже пустить глубоко в сердце. Раз. И ничего нет. Чангюн был удивлен, что кто-то кроме Ли решил его навестить. Чангюн, честно, улыбался через уважительно приветливо и позволил взять себя за руку, не чувствуя укола где-то внутри, потому что он совсем не против видеть меня, Хонг, которую вырезали недавно из сердца. - Как ты? – спрашивала осторожно, чувствуя сильное волнение. У него какой-то потерянный, рассредоточенный взгляд, впалые усталые скулы и губы сухие и потрескавшиеся. Болезненный вид, жалостный. - Всё хорошо. Уже. Тебе Минхек всё рассказал? Вот же, - Чангюн цокнул языком совсем без злобы или настоящей обиды, - Меня приблизительно через неделю выпишут уже. Вижу, ты не выспалась. Чангюн заметил мои мешки под глазами, хотя у самого такие же, и которые я не пыталась закрасить пудрой или консилером. Тот и не понимал, что не спала я именно из-за волнения за тебя, Чангюн. Так без вести пропал, а мне сиди и думай, что случилось. Я попыталась улыбнуться в ответ парню, но вышло слишком криво от волнения. Разглядывала бледную руку Има, которая, кажется, слегка подрагивала. - Нет. Я практически ничего не знаю, - честно призналась, чуть ближе пододвинув стул, - Что с тобой произошло? Руки у Чангюна хладные, как будто неживые. Почему-то всю эту историю совсем не хочется рассказывать, но Чангюну больше нечего скрывать и бояться тоже нечего. Если я узнаю хотя бы сейчас, то, возможно, что-нибудь прояснится у самого парня. Станет ещё легче. - Знаешь, мне казалось, что внутри что-то заполняет меня. Что-то живое, инородное. Потом у меня появилась жгучесть и горечь рту и сырой кашель, - Чангюн поморщился от воспоминаний, - затем вены темные на груди. Я сидел дома около недели и думал, что это пройдет, но лишь откашливал лепестки, давился ими и медленно умирал. Почти умирал, знаешь? Им выпустил ладошку из моих рук и приложил её у груди, прикрывая глаза на несколько секунд; проверяя, что там внутри. Теперь он машинально будет это делать. Но внутри всё хорошо, всё в порядке, поэтому Чангюн смотрел на меня и заключал. - Я влюбился безответно, понимаешь? А теперь всё в порядке. У меня в груди, - он приподнял футболку, показав заживающий шрам и торчащие ещё нитки через всю грудину, - Ничего не осталось от этого человека. Я молча слушала и смотрела, как Чангюн прижал ладошку к груди, и у меня самой что-то защемило внутри. Я была права тогда. Как же глупо я поступила, приехав сюда. Горечь и обида захлестнули, но это было уже бессмысленно. Уже… - Так это… ханахаки, - скорее утверждала, чем спрашивала я, всё ещё не веря до конца, что эта болезнь не вымысел, а существовала на самом деле. Вот тому существенное доказательство. Я глядела на Чангюна и его шрам, что располосил всю грудную клетку. Становилось как-то грустно, тошно. И слова выходили какие-то уж слишком жестокие. - А ты хотя бы пытался? – спрашивала в надежде, что он не стал повторять моей ошибки. Я не разузнавала, кто этот человек, эта девушка, по которой он так страдал, хотя некоторое любопытство и терзало. Но что это даст? Обычное имя, которое, скорее всего даже не знаю, ничего мне не скажет. - Нет, не пытался, - мотнул головой Чангюн и опустил взгляд, - мы просто хорошие друзья, а я такой не от мира сего, что влюбился в неё вот так легко. Я закусила собственную губу. Всё таки мы похожи. Даже ошибки совершенно одни и те же, но я его прекрасно понимала. Я тоже не смогла преступить эту ступень дружбы и испортить, возможно, навсегда наши отношения. Тоже не смогла. - Как твоя учеба? Скоро ведь сессия начнется, ты готова? – он попытался перевести тему, и я рассказала, что чем ближе сессия, тем меньше я сплю. Переживания, что завалю первую сессию, и меня отчислят, заставляли буквально постоянно штудировать тетради с лекциями. Рассказала в целом о том, что происходило в последнее время в университете. Новость про Хенвона я не рискнула говорить, не желая давить на больную тему. - Ещё не поздно? Тебе бы возвращаться домой, а то за окном темно уже, - Он потер затылок, смотря в стекло. На улице и правда стемнело, и Чжухон наверное заждался, если ещё не уехал. За окном сгустились тучи и начал греметь гром. Кажется, будет дождь. Лучше в самом деле было поспешить. Странно, что погода испортилась так внезапно. Не хотелось бы домой вернуться мокрой до нитки. - Да, ты прав. Мне, в самом деле, пора, - я встала, поправляя мединцинский халат и оборачиваясь к парню, чтобы спросить. «Кто была…. Эта девушка?» Впрочем, наверное, с такими вопросами я лезла не в свое дело. Меня это не должно касаться. Кто бы это не была, сейчас это уже не имеет никакого значения, - Поправляйся. Я попыталась улыбнуться на прощанье и поспешила скрыться из палаты, когда в спину ударил голос. - Ты. У Чангюна почему-то вдруг больно закололо в сердце, и он невольно коснулся шрама на груди сквозь тонкую ткань футболки. И всё-таки какой-то неприятный осадок остался. Видимо, тот самый пепел, который Чангюн так хотел видеть вместо лепестков. Сейчас он всё так же ничего не чувствовал, только этот самый укол мимолетный. Странно. - Что? – переспросила, повернувшись на ватных ногах и думая, что просто послышалось, но тот произнес это слово ещё раз. - Девушка, в которую я так долго был влюблен – была ты, - чуть тише ещё раз повторил парень. На тех же ватных ногах подошла к нему, наклонившись и обняв тихонько, стараясь не задевать шрама. - … Ты плачешь, Хонг? Я знаю, что виноват и не должен был влюбляться, но теперь мы друзья. Правда, - он провел рукой мне по спине, пытаясь успокоить, но я заплакала лишь сильнее. - Почему ты не сказал мне раньше? Почему?! Если бы… если бы сказал об этом раньше, - глаза закрывала мутная пелена слез, прийти в себя никак не выходило. Эмоции захватили. Ощущение, что воздух из легких выбили,- если бы ты сказал, то ничего этого бы не было. Ни страданий, ни лепестков, ни операции… Чангюн поднял взгляд. Спокойный, равнодушный. Он ничего не чувствовал и от этого как-то не по себе. Чтобы он почувствовал, если мог? Удивление, печаль, или может чувство обиды и злости? Я уже никогда не узнаю. - Я любила тебя, Чангюн. Два с половиной года буквально утопала в каждом твоем взгляде и сказанном слове в мою сторону. Я… я думала, что ты считал меня только подругой , и смирилась с этим. Ох, Чангюн, если бы ты сказал… Больше не в силах что-либо связно говорить и думать, дала волю своим чувствам и слезам, избегая взгляда парня. От него больнее. Этот спокойный, без чувств, взгляд. Он резал больнее тупого ножа. Парень положил мне руку на плечо в попытке утешить, но я отмахнулась, отстраняясь и выбегая из палаты. Не могу больше. Его парфюм, его тепло, голос, взгляд. Невыносимо. Не могу. Я совершенно не помнила, как выбежала на улицу, с кем-то столкнулась у самого выхода, даже не извинившись. Мне нужно было выплакаться, утрясти эту переполняющую печаль, злость, безнадежность. Поток эмоций как переполненная чаша, которую только что задели, и она разбилась вдребезги. Дождь вовсю ливнем покрыл город. Холодные, огромные капли. Они смешивались с моими слезами. Всё было как в прострации, будто сон, который не можешь контролировать. Прийти в себя от истерии вышло спустя, наверное, на мой взгляд, вечность. Когда же я смогла более-менее различать, что я и где, то почувствовала холод. Ливень лил как из ведра. И туман проступил. Чувствовала тепло. Я заметила, что всё это время рыдала на груди у Чжухона, который всё это время крепко меня обнимал, совершенно игнорируя дождь и терпеливо дожидался, пока я не приду в себя. В голове ещё звучал этот некогда любимый, низкий тембр, который теперь был совсем без красок. Без эмоций. Чувств. Чувствуя ещё больший поток слёз, прижалась крепче к чужой груди. - Хонг, родная, что случилось? Я всё понимаю, но ты заболеешь, если продолжишь так стоять. Он не говорил о себе, хотя сам, очевидно, пробыл под дождем куда дольше моего. Чжухон отстранился, беря за руку и начиная отводить в сторону мотоцикла, но я лишь удержала его за куртку, понимая, что на ватных ногах не сделаю и шага. Мне было слишком плохо. Было слишком всё равно на этот дождь. Сейчас хотелось почувствовать чужое тепло. Хотелось, чтобы вся моя боль ушла со слезами вместе с дождем. Ли смахнул капли дождя с волос и лица, и, обхватив его ладонями, коротко целовал. Порывисто, аккуратно, словно боясь спугнуть. Он понимал, что я думала явно не об этом в тот момент, но это была его попытка отвлечь. Утешить. Забрать часть этой раздирающей на части боли себе. Кто бы мог подумать, что даже у того, кого я знала столько лет, могли быть секреты от меня. Такие глупые и важные одновременно. Подумать только, какими же глупцами мы с Чангюном были. Наша любовь была взаимной, но мы оба продолжал играть в бессмысленную игру в друзей, пока мои романтические чувства к нему не прошли, а ему не сделали операцию. Теперь мы точно будем только друзьями, но в голове не укладывалось, то всё могло сложиться иначе. Так, как я мечтала. Так, как возможно, мечтал он. Мы могли быть вместе. Вместе. Какой бы была эта любовь? Была бы она долгой и счастливой, или короткой и страстной, может, сложной, но преданной? Это уже не имело никакого значения. Чангюн теперь больше вообще ничего не чувствовал. И сложно сказать, кто в этом, в конце концов, виноват. Я была благодарна Минхеку за то, что тот вовремя успел затащить в больницу. Не знаю, как бы я вела себя, узнай, что он умер. В голове крутились чужие слова. И всё-таки виновата в это была никто иная, как я. - Я с тобой, Хонг. С тобой. До меня доносился чужой шепот, но я не слышала. Я была глубоко в себе, где-то уже не здесь. |
Среда, 10.01.2018, 12:15#18
По началу немного запуталась, но потом все стало на свои места)
Неожиданный поворот с поцелуем) Неужели она встречаются? :о Интересно узнать концовку) |
Четверг, 11.01.2018, 18:59#19
Глава восьмая.
— Вот, тут ромашка заварена, выпей. Тебе нужно успокоиться, — Чжухон вышел, чтобы проверить, высохла ли одежда. Вчера мы здорово промокли, и я совсем не помню, как мы добирались до квартиры Чжухона. Со вчерашнего дня после разговора с Чангюном я вообще почти ничего не помнила. Никак не могла прийти в себя. Ромашка. Хах. До ужаса иронично и почти смешно. Цветы тут уже не помогут. Квартира Чжухона была совсем маленькой, однокомнатной, но для одного парня этого было вполне достаточно. Она выглядела совсем иначе, чем я себе предполагала. В зале всё было установлено грамотно, с рассчетом места. Раскладной диван вдоль стены, компьютерный стол с кучей проводов и неизвестной мне технике, его «небольшая музыкальная студия», платяной шкаф, скомканная одежда на стуле и возле него, даже пара кактусов на окне. Так было по-своему мило. В его кухне были строгие жалюзи вместо занавесок, приборы, рассчитанные на 2-3 человека, в случае гостей. Пустая, не заполненная магнитами, или стикерами, дверца холодильника. Сразу почему-то было видно, что жил тут одинокий человек. Чжухон пришел почти сразу же, присаживаясь вплотную рядом ко мне, более настойчиво протягивая в мою сторону стакан. — Можешь рассказать, что произошло? Смотрел внимательно, спрашивал с такой аккуратностью, и рукой приобнял ободряюще. Я отпила немного из стакана, тяжело вздохнув. — Он болел тем же, чем и Хенвон. Ханахаки. Это не выдумка, не миф, — это правда. Я видела его шрам, что располосил всю грудь. Минхек чудом успел притащить его в больницу вовремя. Но после операции он больше ничего не чувствует. У него взгляд такой был, не холодный, не горячий. Спокойный, обычный, почти равнодушный. Хотя «равнодушный» теперь подходит ему больше всего. Говорит совсем иначе, короткими и однотипными словами. Знаешь, как на это тяжело смотреть? На глазах снова проступают слезы, но я сдерживаюсь, запивая горе ромашкой. Чжухон молчал, и только крепче притянул к себе поближе. У него в голове всё крутился тот последний разговор с Чангюном. Где он говорил, что эта болезнь выдумка. «Так ведь, Чангюн?». До него только сейчас дошло, почему парень тогда так отреагировал на причину смерти Хенвона. Вот почему убежал поспешно так. — Тебе нужно время, чтобы принять это. Потом поймешь, что лучше уж так, чем, если бы он умер. Понимаю, тебе тяжело, но потом будет легче. Он коснулся нежно губами моего виска, внимательно следя, чтобы я выпила настой ромашки. Мы просидели так ещё около часа, пока не нужно было ехать в университет. Чжухон настаивал, чтобы я никуда не ехала и отдохнула, но переубедить не смог. Одежда была ещё мокрой и ехать в университет пришлось в мешковатой одежде Ли. Его толстовка была мне просто огромной, и я думала, что вполне могла бы утонуть в ней. Но она, к счастью, была очень теплой и заменяла мою кофту. «Повезло, что у меня была хотя бы есть моя спортивная форма» — думала я, глядя на свою мокрую одежду. В университете я старательно игнорировала некоторые косые взгляды и только сильнее утыкалась носом в воротник толстовки. Его парфюм совсем отличался от парфюма Чангюна. Если у последнего он был более терпкий, то Чжухон был чуточку слаще, хотя это всё ещё был мужской парфюм. Мне он даже… нравился больше? В любом случае, эти косые взгляды меня смущали. Люди скорее были больше удивлены, что я пришла не по форме, пускай она была здесь и не обязательна, чем больше тем, что я пришла в чужой толстовке. Всем вообще плевать, как я пришла, в чьей одежде, но всё же смущало. Казалось, будто все на это только и смотрят. Или всё-таки у Чжухона имеется здесь уже свой авторитет? Да уж.… В любом случае неловко. — Знаешь, мне немного не по себе, — прошептала я Чжухону на перемене, но тот лишь усмехнулся и помахал рукой подходящему Минхеку. — Привет! О, Хонг… — он бросил на меня заинтересованный взгляд, — знакомая толстовка. Минхек перевел взгляд на Чжухона, не увидев никакой реакции и переведя тему. Они стали говорить о чем-то своем, в чем я совершенно не разбиралась. Мешаться не хотелось, поэтому я незаметно ушла. Пора бы уже сдать ту книгу, что мне давал Ли. Не хотелось бы попасть в список должниц. *** Чангюн не спал всю ночь, и снова писал Минхеку, что ничего не чувствует. Эта фраза засела у него глубоко и надолго. Может, доктор просто чем-нибудь накачал Чангюна и всё? Но, вспомнив про шрам, Им отмахнулся; лишь тяжело вздохнул, засыпая только под утро. Доктор пришел только через неделю к вечеру с выпиской. Он проверил шрам парня и сказал, что ещё пару дней его придется обрабатывать и проследить, чтобы всё было хорошо. Чангюн всё запомнил в нужном порядке, записал в заметках телефона на всякий случай и после собрал свои немногочисленные вещи. Аппетит как раз только начал появляться, и он думал навестить некогда любимое кафе. Чангюн набрал Минхека и коротко объявил, что едет домой. Ли обязался встретить и на первое время вообще решил переехать к Иму, чтобы следить за ним. Прошло ещё около недели, как Чангюна выписали из больницы и в его квартире появлялись чужие вещи, которые принадлежали Ли. Сначала это зубная щетка в ванной, второе полотенце, тапочки, которые Ли, правда, не носил, лишняя обувь в прихожей, а затем именная кружка, полка, выделенная под его вещи и отдельная вешалка в коридоре. Чангюну становится это всё так привычно, что он и совсем забыл, что жил один. Им комфортно вместе, — это как симбиоз, потому что Минхек заходил после работы в магазин, а Им готовил ужин, потом они вместе ели, говорили о том, как прошел день, и что случилось нового, затем ложились спать, — Чангюн в свою кровать, Минхек на разобранный диван. Иногда к ним приходил Чжухон и видел, как Чангюн, перенёсший операцию совсем недавно, сейчас уже улыбался, но рядом со мной чувствовал себя обычно. Точно так же, как рядом с Ли. Обоими. Минхек был счастлив от того, что он больше не один и мог как можно больше времени проводить рядом с другом. Иму становилось лучше и следить за его здоровьем уже не было нужды, но Ли переезжать не хотел, а Им не выгонял. Идеально. Это был обычный вечер, и Чангюн вернулся домой пораньше, чтобы снова взяться за готовку ужина, но что-то защемило так болезненно в груди, словно какое-то страшное предчувствие. Чангюн сначала отогнал наваждение и улыбнулся нахмурившемуся Минхеку. Что это было? *** — Хонг, ты в порядке? — однокурсница подбежала ко мне, когда я внезапно сошла с дистанции на забеге не в силах бежать и упала на колени, держась за сердце. Я неуверенно кивнула. — Я же говорил тебе так сильно не разгоняться в самом начале! Так, передохни чуть-чуть, только на месте не стой, просто ходи. В следующий раз зачет сдашь, — советовал тренер, переводя всё внимание на других бегущих. Болезненный укол в груди повторился вновь, заставив закусить губу от боли. Что это? Прав был всё-таки тренер, зачем я только так ломанулась бежать? Хотелось воды. Я покинула спортзал, зайдя за его угол, где стояла раковина с фонтанчиком для питья. Попить воды не успела, легкие, и горло что-то сжимало, мешая дышать. Я начала паниковать. Появилось жгучее желание покашлять, будто чем-то подавилась и что-то внутри затрясло. Кашлять больно, но вскоре стало легче. Я заметила на раковине лепесток и закрыла рот ладонью в ужасе, прислоняясь к стене и сползая по ней вниз на пол. Н-нееужели… я тоже? Но как, каким образом? В кого? Ничего не понимаю. Паника только нарастала вместе с уколами в груди. Я вскочила на ноги, заглядывая в раковину. Может, мне просто показалось? Но нет, на керамической поверхности остался тот самый цветочный след. Я обреченно простонала, снова опускаясь на пол и закрывая лицо руками. — Хонг? — спросил Чжухон, который втихую покинул спортзал, последовав за мной, — Эй, Хонг, ты чего? Он тут же подлетел ко мне, присаживаясь на корточки и обеспокоенно заглядывая в лицо и пытаясь понять, почему я так внезапно сошла с дистанции и ушла, держась за сердце. «Переживал». Все мои подозрения пали на него. Ведь с начала учебного года именно он начал за мной ухаживать. А я охотно принимала этот флирт. — Чжухон, скажи, — я сглотнула ком в горле, — Ты любишь меня? — Знаешь, я не ожидал услышать таких глупых вопросов от тебя, — он немного растерялся, заметив мой взгляд, — Был бы я к тебе равнодушен, устраивал ли все эти ухаживания, чтобы добиться тебя? Вместо ответа я прижалась к его плечу, тихонько обняв и чувствуя, как намокают глаза. Только бы не заплакать. Только не плакать, Хонг. Чжухон успокаивающе поглаживал меня по спине. В нос ударил тот же, более сильный аромат парфюма. Всё же он так отличался от того, что использовал Чангюн. Я снова зашлась в коротком кашле и Ли краем глаза заметил падающий лепесток. — Так, только не говори, что ты тоже… — Он отпрянул, взволнованно замечая мои глаза на мокром месте. Он сразу всё понял. Ему не требовался ответ. Ли всё понял сам. Он обхватил моё лицо ладонями, приближаясь, — Я люблю тебя, Хонг, слышишь? Люблю! Наши губы сошлись в чувственном поцелуе. Этот вкус горячих губ и соленых слез я запомнила надолго. *** Прошло время сессии. В это время все дела, встречи и отношения уходили на задний план. Всё время было занято зубрежкой, сдачей экзаменов и единственным желанием — поспать. Когда мучения, длинною в вечность, были окончены, и было дано небольшое время на отдых, я принялась за самокопание. Я начала вести дневник, как и Хенвон, когда только поняла, что заболела: записывать всё, что происходило, в какие моменты одолевал кашель, плохое самочувствие, все диалоги едва ли не в точности переносила на бумагу. Почти все свои мысли. А потом я всё это перечитывала на «трезвую» голову и анализировала. Затея оказалась успешной и со временем каша в голове прояснялась. Только, к сожалению, не в мою сторону. Диагноз был неутешителен. Пришло осознание, что я всё ещё не смогла отпустить Чангюна и после тех его слов в больнице о том, что он меня любил, мои старые чувства выбрались наружу из посаженной клетки, устремляясь к нему. Всякий раз, ощущая его парфюм, или встречаясь взглядами с его карими глазами, приходилось сдерживать порывы кашля, что становилось почти невыносимо. Я стала его избегать. Иногда мне казалось, что он, уже прошедший через это, теперь видел меня насквозь. И прекрасно видел мои страдания. Наверняка, ему было бы неловко, или жалко, умей бы он чувствовать. Жалость? Мне во всей этой истории больше всего было жалко Чжухона. Не только я, все вокруг видели, как сильно он полюбил меня и действительно души не чаял. Почему же судьба такая жестокая дрянь, почему моё сердце выбрало того, кто меня уже не сможет полюбить, а не того, кто полюбил сейчас? На душе скребли кошки от того, что подобно молчанкой о своих истинных чувствах я только издевалась над чужими чувствами. Что принятие этого флирта было, каким-то, даже, подлым решением. По отношению к самому Ли. Чжухон не заслуживал такого отношения к себе. Он хороший человек и я бы хотела полюбить его в ответ. В каком-то плане он, правда, мне нравится. Но почему же всё именно так? Передо мной стоял тяжелый выбор. Так же отказаться ото всех чувств, подобно Чангюну, или умереть, подобно Хенвону. Умирать не хотелось. Это же насколько надо отчаяться в жизни, чтобы решиться на такое? Заболей я этой болезнью раньше, до операции Има, то обязательно бы попыталась как-то действовать. А так, на какую взаимность я могу рассчитывать сейчас? Ни на какую, посему выбор стоял небольшой. Смогу ли я решиться стать такой же без эмоциональной, но живой? Или чувства стану мне важнее жизни? Нет, нет. Это был слишком глупый вопрос. Я знала ответ и единственное решение. *** Когда после сдачи всех экзаменов дали что-то вроде каникул длинною около месяца, я направилась к Минхеку, которому повезло тоже вовремя сдать все зачеты. — Мин, у меня к тебе очень важная просьба есть. — Всё, что угодно, Хонг, — ответил мне парень, откладывая рабочий ноутбук в сторону и концентрируя внимание на мне. — Но сперва пообещай, что это останется между нами. Никто не должен знать об этом. Ни Чангюн, ни тем более Чжухон. Обещай мне, Мин… Ли расстерялся, впервые видя меня настолько серьёзной. Кивнул только коротко, сказав короткое «Обещаю». Одно слово, а на душе полегче стало. Ли был тем ещё шутником и сплетником, но свои обещания сдерживал всегда. Это мне в нем нравилось больше всего. — Нам на этот месяц нужно будет уехать из Кванджу. Мы оба из Сеула, так что подозрений не возникнет, если уедем туда. — Знаешь, это звучит так, будто ты совершила что-то криминальное. Что такое, Хонг? Зачем нам уезжать из города? — Скажу в поезде, — я лишь улыбнулась уголками губ на расстроенный взгляд. *** — До Сеула пару часов езды. Давно я дома не бывал, надо даже сказать тебе спасибо, а то мои ещё подумают, что я про них забыл. Ты была права, что подозрений не возникло никаких. Теперь-то объяснишь, в чем дело? Минхек удобнее устраивался в сидении, доставая сладкие снэки и подсовывая под голову подушку. Я тяжело вздохнула, вытаскивая из кармана горстку накопившихся лепестков и показав их парню. — Мне нужна операция. Чем быстрее сделаем, тем лучше. Не задавай мне лишних вопросов, умоляю. Если бы я могла что-то исправить и решить дело без таких крайностей, я бы не решилась на это, — Минхек сначала удивленно смотрел, хмурился и лишь понятливо кивал, пытаясь хотя бы выведать, кто это, раз он уже посвящен в эту тайну, — Чангюн. Понимаешь теперь, да? Я хочу сделать операцию, а на месте шрама сделать татуировку, чтобы его не было видно. Никто не узнает об этом. Я сохраню эти отношения с Чжухоном, и всё будет в порядке. Так, как должно быть. Чжухон уже видел лепестки и думает, что я влюблена в него. Он последнее время особенно уделял мне внимание, пока я усердно сдерживала порывы кашля. Сейчас он уверен, что ханахаки прошло, ведь чувства взаимные. Пускай всё будет так. Мне нравится Чжухон. Кажется, он настроен вполне серьёзно в отношениях. Да и вообще он хороший человек. Не хочу делать ему больно. Я снова вздохнула, убирая лепестки обратно в карман и поднимая на Минхека печальный взгляд. — Мин, пойми, мне правда нравится Чжухон. Я не могу этого описать, но я хотела бы его полюбить. Я готова пойти на операцию ради Чжухона. Даже если я лишусь чувств, я хочу сохранить отношения с Ли. Я сделаю так, что он ничего не заподозрит. — Я не очень одобряю твои методы, но понимаю их мотивы. Я помогу, чем смогу. Что от меня требуется? Я задумалась. Чем, в самом деле, мог мне помочь Минхек? Я утащила его в поездку, даже не подумав, для чего он мне понадобился бы. Просто одной мне было бы страшно решаться и на операцию, и на татуировку.… А он уже имел в этом какой-то опыт, по крайней мере, что касалось первой задачи. — Для начала поискать эскизы татуировок и хорошего мастера в Сеуле и Кванджу, не знаю, насколько затянется моё восстановление в больнице. Да и просто составишь мне компанию, пока я буду в больнице и у мастера. Я боюсь как-то одна. Извини, тебя уже, наверное, коробит от одного только названия болезни. — Я всё понимаю, Хонг. Положись на меня, — Минхек смотрел на меня внимательно, пытаясь убедить в своей готовности помочь. Тихо прошептала «спасибо», благодарно улыбнувшись. Я опустила взгляд, вздохнув и отвернувшись в сторону стекла. За окном снова мелькали родные виды: высокие многоэтажки города, старые опустевшие гаражи, ближайшие деревни. Это напомнило мне о том дне, когда я уезжала из родного Сеула, где было оставлено моё детство и лучшие воспоминания. Воспоминания о беззаботной счастливой жизни, где все проблемы казались сейчас такими глупыми, детскими, наивными. Неужели я стала взрослее за эти месяцы? Вроде бы всё та же Хонг, позитивная и редко унывающая, но всё же, я уже не та девочка, которой была в этом городе. Что-то во мне действительно преломилось. Когда я ездила в этом поезде пару месяцев назад, то искренне верила, что меня ждет интересная и лучшая жизнь. Конечно, ещё рано делать выводы, но стала ли она такой для меня в первое время? Ответить было затруднительно. Поезд глухо стучал. Так же стучало моё сердце. Я мечтала о жизни, где могла быть рядом с Чангюном, крепко держать его за руку и быть тем самым лучиком солнца в тяжелые времена. А в итоге могла быть его погибелью. Я хотела быть для него солнцем, но была луной. Далекой, красивой и недосягаемой. Жизнь, в самом деле, заблистала новыми красками, как я и предполагала, но почему же на душе от этого скребут так кошки? Перед глазами всплыл образ той подаренной Имом книги, и я прошептала лишь губами: «По крайней мере, на побережье её страхи и горести уносит ветром, запахом и светом». Прости, Чангюн, я считала тебя своим побережьем, но моим побережьем стал Чжухон. Прости за это, если сможешь. Я смахнула не прошеную слезу со щеки, шмыгнув носом и отвернувшись от окна. — И кстати, Хонг. Наверное, ты не знаешь всей правды. То, что произошло с Чангном — несчастный случай, — Минхек уловил мой удивленный взгляд и продолжил, — Чангюн слишком, слишком долго тянул свою болезнь и именно поэтому он вообще ничего не чувствует сейчас. Обратись он преждевременно, как ты, он бы утратил чувства только по отношению к тебе. Знаю, тебе тяжело будет принять этот факт, но не вини себя. Это было решением Чангюна. Никто не знал, что это будет иметь такие последствия. Ты просто пойми, почему я решил сказать об этом. После операции ты сможешь чувствовать, просто не по отношению к Чангюну. Твоё решение.… Сделать операцию, зная о последствиях и вообще пойти на такие жертвы ради Чжухона.… Не уверен, но думаю, ты сможешь полюбить его. Больше мы не говорили. Минхек хотел хоть немного вздремнуть, а мне нужно было поразмыслить над этим разговором. *** — Ты готова? — Минхек казался таким взволнованным, заглядывая мне в глаза и пытаясь увидеть в них уверенность. Которой было немного. — Ты же знаешь, что нет. Но выбора нет, — я слабо усмехнулась, потрепав его по щеке, уже лежа на каталке. Минхек отстранился, наблюдая, как меня увозили в операционную. Врачи сновали туда-сюда, проверяя, всё ли подготовлено. На лицо надели маску и перед тем, как разум затуманился, я одними губами прошептала «Прости, Чангюн». «Важна лишь степень искренности Я говорю тебе мысленное прости Нам в этой близости не вырасти, не вырасти» *** — Ну, как ты? — спрашивал Ли с опаской, — Чувствуешь что-нибудь? Он сидел с краю, рядом, посматривая в мою сторону. Вот уже последние полчаса он сидел так, широко расставив ноги и оперившись локтями на колени. Я облизнула пересохшие, потрескавшиеся губы. Голос чуть хрипел. — Сложно объяснить. Это… так странно. Я чувствую дискомфорт после операции в груди. Чувствую радость от того, что ты сейчас здесь, со мной. Но стоит мне начать думать о Чангюне, у меня внутри всё стынет. Никаких чувств. Даже сердце бьется слишком размеренно. Будто никогда не любила. Я не могу объяснить это в полной мере. Так непривычно. Всё же, извини, что утянула тебя в эту авантюру. Минхек налил мне воды и помог тихонько приподняться, давая смочить сухое горло. Вздохнул. А глаза совсем такие красные. «Не спал». — Уже поздно извиняться, не находишь? Я посмотрел эскизы, как ты просила. Вот эти мне нравятся больше всего, — он протянул мне альбомные листки, — А вот этот, последний, я сам попробовал нарисовать. Вышло не так красиво, как у тебя бы, но я старался. Ты уверена, что хочешь сделать это? — Я боюсь делать и никогда не любила татуировки, но Чжухон сразу всё поймет, если увидит шрам. Если бы он не видел лепестков, я бы попыталась соврать про старую операцию. Но он поймет, — я вздохнула и перевела взгляд на эскизы, — Мне нравится твоя задумка. Не против, если я его чуть-чуть перерисую? Тот отрицательно помотал головой, и мы ещё поговорили о всяком, не касающегося насущных делов. Чжухон часто звонил, и мне пришлось с Минхеком создать иллюзию, что мой телефон разбит и был в ремонте. Нельзя было, чтобы он о чем-то догадался. К счастью, врать Ли умел куда лучше меня. Тогда Чжухон стал звонить другу и узнавать лживые новости о том, как всё хорошо. Было совестно, но раз ложь была начата, то её надо было вести до конца. Минхек это понимал, поэтому не поднимал эту тему, чтобы не терзать мою совесть лишний раз. Так проходили почти каждый день. Ли навестил свою семью, частенько проводил с ними время, и столь же часто заглядывал ко мне в палату, до тех пор, пока меня не выписали. В тот же день я навестила своих родителей, которые были крайне рады моему внезапному приезду. Они спрашивали о жизни в Кванджу, хотя и так знали обо всём по телефонным звонкам. Заново рассказала обо всём, лишь умалчивая об операции, об отношениях с Чжухоном и о будущих планах. Родителям не нужно знать об этом, не стоит волноваться. Сразу подумали бы, что я связалась с дурной компанией. Когда шрамы за две с половиной недели более-менее заросли, я отправилась в тату-салон вместе с Минхеком, крепко держа его за руку и постоянно оглядываясь по сторонам, будто шла в какое-то запретное, или развратное место. Я выбрала тот самый эскиз Минхека, который лишь немного подрисовала. Это было японское, карликовое дерево, ствол которого изгибался вдоль линии шрама, и пара спадающих лепестков с почти голых веток. Эти лепестки — символ и напоминание о прошедшей, неудачной любви. Как бы мы оба не хотели забыть об этом и двигаться вперед, у нас обоих на груди последствия этой горькой любви. И эти последствия теперь до конца жизни, всякий раз, обнажая тело и душу, будут напоминать об этом. Вернувшись в Кванджу, всё встало окончательно на свои места. Так, как это теперь должно было быть. Минхек сдерживал обещание и обо всех подробностях поездки молчал. Иногда мне казалось, что он и правда забыл про это, но под внимательным взглядом я понимала. «Он помнит». Такое, наверное, не забывается. Ли только изредка спрашивал про самочувствие, когда никого рядом не было. Чжухон был уверен, что болезнь прошла без каких-либо последствий, и я помогала ему в это верить. Чангюн догадался обо всём сам, но лишенные к друг другу какими-либо чувствами, сохраняли приемлемый нейтралитет в общении. Всё действительно стало таким, каким я хотела видеть всё. Наша история с Чангюном была предвидена к концу уже давно, но окончательно точка была поставлена спустя три года. Когда Чангюн и Минхек давно выпустились, а я была на последнем курсе, Чжухон сделал мне предложение, на которое я не замедлясь ответила согласием. Я смогла его полюбить. Так, моя история с Чангюном была закончена окончательно, без каких-либо надежд на другие ходы событий. Мы пошли по жизни разными путями, имея лишь общие воспоминания о зарождении своей любви. Любовь. Она была моей первой — его последней. Ирония. Все наши отношения были сплошной иронией. Это была история о слепой девочке, что не видела чужих чувств и робком мальчике, который не мог о них сказать. «Камни — просто камни, дождь — просто дождь, а злой рок — простое стечение обстоятельств. Некоторые вещи — просто очень редкие, поэтому их и держат под замком». |
Пятница, 12.01.2018, 21:03#20
Ох, даже слезу пустила с концовкой такой ;-; Я почему-то изначально думала, что именно Хонг будет болеть. Мое 6-ое чувство не подвело меня :D Очень понравился фф, хотя я такие и не читаю, но этот стал исключению :З Но все равно мне больше понравился Чангюн, чем Чжухон. Я оооочень хотела, чтобы именно с Чангюном была Хонг, мне он больш понравился ;-; Спасибо за такой прекрасный Фанф. |
Воскресенье, 14.01.2018, 15:47#21
Vitrum, Замечательный и очень душевный рассказ.Я очень рада что главная героиня не сумела окончательно потерять свои чувства и даже более того полюбить Чжухона.Удалив любовь к Чангюну она обрела новую жизнь.Но Гюна все-таки жалко.Хотя в том что он лишился чувств виноват он сам,хотя понять можно,иногда ради дорогого человека люди идут на безумство,включая и смерть.Настолько дорожить любовью и беречь ее ,не каждый на такое способен.Фанфик с самого начала затронул сердце и душу.Такие рассказы-редкость!
Огромное спасибо тебе за этот чудный фанфик и за те эмоции которые он вызывает!  |
Вторник, 16.01.2018, 13:02#25
Спасибо, что рассказала про этот замечательный фанфик. *^* Читала взахлеб. Получила и испытала кучу эмоций. с:
Читать твое творчество - одно удовольствие. *Q*  |
| |||
